Можно предположить, что первым людям, оказавшимся в физическом мире, и на первых порах сохранявшим целостное сознание, и пребывавшим в равновесии и гармонии, не было необходимости разговаривать.
Мне попалось интересное описание группы некоего первобытного племени.
Его дал В.Серкин, теперь уже довольно известный психолог-исследователь-писатель из Магадана, подружившийся с шаманом.
Вот описание впечатления от языка этих людей из книги "Шаманский лес".
"Откуда они появились, я не заметил. Обернулся вслед за Шаманом и увидел на фоне заката мужчину и двух женщин. Мужчина с коротким копьем. Таких копий я еще не видел. Острие копья похоже на лезвие большого обоюдоострого ножа. Явно железное. У одной из женщин за спиной лук с приспущенной тетивой из оленьих жил. В торбе, возможно, стрелы. Лица жесткие, как кулаки. Одеты почти полностью в одежду из шкур. Но на той, что с луком, свитер под шкурой. У второй — военная шапка-ушанка. С кем-нибудь из пастухов ведут обмен. Или грабеж? Осанка прямая, горделивая. Вроде люди, а вроде — нет. Чувствуешь что-то чуждое.
С первого взгляда стало понятно, почему эвелны их избегают. И в разговорах не называют, только «они», «те», «их». Я сразу назвал их для себя «темными». Не из-за цвета кожи. Загорелые обветренные лица не смуглее эвелнских. Темен психический настрой. Казалось, вечер помрачнел и стал тяжелым в их присутствии. Не хотел бы я с такими встретиться без Шамана в их родных местах, где еще не ступала нога цивилизованного человека. Это примерно три-четыре тысячи километров бескрайних гор между Магаданом и Якутском и западнее Якутска. Не могу утверждать, что съедят, но сочувствия не дождешься. Возможно, они вообще не считают людьми никого, кроме своего племени.
Общались они только с Шаманом. Меня не замечали, в том смысле, что взгляд их проходил мимо, не задерживаясь. Так мы смотрим на стиральную машину или кошку соседа. Я тоже старался не вглядываться. Не дай бог чем-нибудь задеть таких. Сначала порвут на части, потом, может, подумают. Однако нет, не подумают.
Особенность их языка заключается в неразрывной связи звуков с жестикуляцией. Не как в итальянском, где жестикуляции акцентирует словесные выражения, а как будто жесты являются такими же словами языка, как и сочетания звуков. Звуки щелкающие, хрипящие, с короткими гласными и неожиданным тонированием. Дождались, пока Шаман изготовит нужную им смесь, кивнули и похрипели ему, не взглянув на меня, ушли. Вечер посветлел. Воистину, тартары какие-то.
— Это «сумеречные люди»?
— Они.
— Почему так мрачно-то?
— Это наиболее древние.
— Древнее эвелнов?
— Всех народов здесь.
— Как ты можешь это знать?
— По языку.
— Что особенного в их языке?
— Чем древнее язык, тем он первозданнее.
— Как это?
— В первозданных языках слова буквальны.
— Не понимаю.
— Например, слово «медведь» означает «грозный спит всю зиму».
— А жесты?
— »Медведь» произносится так «угроза (звук) — спит (жест) — зима (звук) — всегда (жест)».
— Здорово. Принципиально ново. А еще?
— Не ново. Все языки так начинались.
— Расскажи еще.
— »Бубен» — «гумм-денн». Просто повторение звука.
— А жестами?
— Шаман показал жест, означающий, что ему некогда сейчас заниматься уроками языка.
— Трудно общаться с людьми, говорящими на таком языке.
— (Шаман смеется над моей подначкой) Зато заклинания гораздо сильнее...
...
— Почему их до сих пор не «открыли».
— Они не хотят.
— Ну, мало ли, что они хотят. Других же открыли.
— Их речь более сильна, чем наша. Будет так, как они хотят.
— При чем здесь речь?
— Речь создает мир.
— И чем же она сильна?
— Я уже говорил — первозданна. И гораздо меньше различие между словом и делом."
